27.03.2013

Эталоны красоты: как менялась мода на попы, животы и бюсты

Автор: , прочтено: 342, комментариев: 0

Идеалам красоты свойственно меняться от эпохи к эпохе: в разные времена ценились разные женщины и разные вещи возводились в канон. Редактор портала interfax.by проанализировал эволюцию идеалов женской красоты на протяжении истории человечества.

Красотки каменного века известны нам по так называемым палеолитическим Венерам, в изобилии обнаруживаемым археологами. Статуэтки сакрально-порнографического характера, изображающие богинь плодородия, воплотили в себе сексуальный идеал наших предков.

Итак, мечтой героев каменного топора и кремневого наконечника были здоровенные, всегда беременные или просто толстые бабищи с необъятными седалищами и грудями, свисающими до колен по бокам живота. Словом, женщина должна была быть такой, чтобы и мамонта на скаку, и с палкой-копалкой управиться без проблем, да еще и послужить стратегическим продуктовым запасом на самый черный день.

Впрочем, в более поздние периоды среди доисторических скульпторов встречались эстеты, которых огромные (плачь от зависти, Памела Андерсон!) бюсты не вдохновляли: эти сосредотачивались исключительно на выдающихся дамских филеях (плачь от зависти, Дженнифер Лопес!) и широченных бедрах.

Древние египтяне, которые имели развитую культуру, поощряли стройность и длинноногость, но без чрезмерной худобы. Красавицы обязаны были иметь широкие скульптурные плечи и развитые мускулы – а как же иначе, если, скажем, церемониальный наряд любимой бабушки фараона мог состоять из одной набедренной повязки и сандалий? При подобном гардеробе у египтянок был ого какой стимул следить за фигурой!

Кроме того, они щедро пользовались косметикой, рисуя себе яркие привлекательные губы и удлиненные глаза: большеглазость была непременным атрибутом женственности.

Древние греки создали свой эстетический идеал не столько на базе красоты, сколько чистой гармонии и физического совершенства тела. А физическое совершенство по-гречески – это Олимпийские игры, спартанское воспитание и прочие танцы с быками.

Если обратиться к мифологии, то, скажем, Геракл однажды довольно долго притворялся девушкой, скрываясь среди иониек. И ничего такого – просто девицы тогда были под стать Гераклу: мощные, мускулистые, с широкими плечами, крепкими руками и бедрами, так что в женской одежке великого героя и полубога от юных будущих домохозяек было не отличить. Посмотришь на статуи – и сразу понятно, как такое возможно: даже у Венеры Милосской крепкий и накачанный пресс!

Особо ценились древними греками красивые тылы. Им не требовался пышный бюст: есть хоть какой-нибудь, и ладно, а вот красивый зад – это да, это по-нашему, по-эллински. Слепили себе даже специальную Афродиту – Каллипигу, чтобы было на кого равняться.

Что до прочих признаков красоты и безупречности, то красивыми считались широко расставленные глаза и лбы не уже, чем у коровы. Скажем, богиню Геру в качестве комплимента называли волоокой (в наше время идеалы настолько далеко эволюционировали, что, если скажешь девушке «У тебя глаза, как у коровы», рискуешь получить по рогам, которые непременно наличествуют у всякого козла).

Ну и классические греческие носы, как же без них, никакой варварской курносости не допускалось! Кроме того, гречанки абсолютно полностью выводили любую растительность на теле, об этом свидетельствуют дошедшие до нас литературные произведения античности – некоторые весьма фривольного толка.

Римляне от греков в смысле канонов ушли недалеко – вернее, они просто скопировали эллинские образцы. Правда, идеал красоты обзавелся горбинкой на носу, которую с тех пор принято считать аристократической.

Средние века создали свой неповторимый женский типаж. Он характеризовался мертвенной бледностью и цыплячьей худобой, вызванной многочасовыми стояниями на молитве, пешими паломничествами, постами и прочими умерщвлениями плоти. Кроме того, благородные дамы специально подбривали волосы на висках и на лбу, чтобы он казался более высоким и придавал им одухотворенный вид.

Если взглянуть на дошедшие до нас произведения средневекового искусства, мы обнаружим, что у этих дам нет груди. От слова «совсем». Со сколько-нибудь обозначенными формами художники изображали преимущественно служанок – девицам из простонародья не возбранялось иметь бюст, он лишь служил очередным подтверждением их грубости, развращенности и общего бескультурья. Дворянки же такой неприличной и богопротивной детали в своем облике допустить никак не могли. В Испании, например, с грудью боролись методами совершенно инквизиторскими: лет с десяти девочек упаковывали в свинцовые пластины, которые крепились винтами друг к другу и сдавливали грудную клетку. После нескольких лет под таким гнетом можно было не опасаться, что на ребрах вырастет что-нибудь, не одобряемое Святой Церковью.

О макияже в те мрачные времена речи тем более не шло, впрочем, как и о гигиене. Пример Изабеллы Кастильской, которая по обету не мылась 25 лет, говорит о многом.

Кошмар закончился с наступлением эпохи Возрождения. Человек Ренессанса стряхнул с себя воспоминания о мрачном прошлом в обществе тощих немытых страхолюдин и начал радоваться жизни. Радость, разумеется, нашла свое выражение и во взглядах на слабый пол. Женщины эпохи Возрождения постепенно обрастают плотью, по чуть-чуть отходя от средневековых ужасов. Красивыми считаются узкие покатые плечи. «На что красавица похожа? – На бутыль. / Как эту скользкую могли ценить покатость?..» – прошелся однажды на этот счет поэт Александр Кушнер.

По-прежнему ценится бледность кожи. Кроме того, идеал красоты обязан быть блондинкой или рыжей: женщины Ренессанса – это целая поэма длинных, волшебных, струящихся волос светлых оттенков. Постепенно идеальные женские плечи делаются все более и более широкими и округлыми, шеи – длинными и стройными, а фигуры – жизнерадостно упитанными.

Эпоха барокко в любви к ярко выраженной телесности зашла гораздо дальше: тогдашний женский идеал – настоящее торжество целлюлита и жировых отложений. Женщину выбирали, как окорок, так, чтобы ее было как можно больше. Красавицы того времени, кажется, измерялись исключительно в ширину.

Конец этому ужасу положил короткий период легкого эротичного рококо. В моду вошли тонкие, но при этом округлые лица с едва намеченным вторым подбородком и приятными щечками, пикантные чуть вздернутые носики и маленькие пухлые рты, подчеркнутые косметикой.

Объемные складки на боках и обвисающие под тяжестью неправедно наеденного животы резко перестали котироваться. Вес был снижен до небольшой упитанности: чтобы у дамы в раздетом виде и без корсета наличествовала талия, но при этом взгляд не упирался бы в торчащие ребра.

Добила толстушек мадам де Помпадур – маленькая (полтора метра с париком и перьями), стройная, с округлыми локотками и изящными ножками и на высоких каблуках, которые сама же придумала, последовавший за рококо классицизм, со своим стремлением к строгости и гармонии, в целом тоже не поощрял ни телесные излишества, ни недостаток веса: требовалось нечто среднее, не оскорбляющее взор.

Черты лица должны были быть правильными, с ориентацией на античный идеал, и симметричными, как петербургская улица Росси. Идеальный облик отчетливо попахивал Ренессансом, но требовал большей строгости.

И наконец-то мужчины начали всерьез считать красивыми темноволосых женщин, сместив блондинок с пьедестала почета! В XIX веке красотки должны были услаждать взор пышностью тел, обильно выпирающих из корсетов что сверху, что снизу. Чего стоит в известном всем со школьных лет романе Тургенева «Отцы и дети» описание красавицы Одинцовой: «Экое богатое тело! – сказал Базаров по дороге. – Хоть сейчас в анатомический театр».

Конечно, были определенные вариации на тему: импрессионисты, скажем, предпочитали рыхлых и пухлых дам, которых двумя руками с разбегу не обхватишь, а прерафаэлиты склонялись к большей стройности, но те и те сходились на обязательном наличии выдающихся форм.

Тем, кто не был щедро одарен природой и аппетитом, приходилось носить изделия из китового уса с подкладными бюстами и задами. Надо думать, энтузиазма у дам это не вызывало.

Пышки царили почти столетие практически безраздельно, но в ХХ веке их господству пришел конец. Стиль модерн потребовал новых стандартов красоты. Интересные женщины просто обязаны были быть нервными, страстными и демоническими. Но как, спрашивается, выглядеть femme fatale, если ты не влезаешь в платья и объедаешься плюшками с утра до вечера? А тут еще беда: в 1910-е годы модные законодатели упразднили корсет – и все недостатки фигуры стали мгновенно заметны взгляду.

20-е годы ХХ века диктовали моду на женщин хрупких, угловатых или изящных, при этом достаточно спортивных. Красавицы этого периода худы, как борзые, с узкими бедрами и маленькой грудью или вообще с полным ее отсутствием – причем, это самое отсутствие необходимо было непременно демонстрировать в глубочайших декольте, равно как и торчащий позвоночник.

Впервые зародилась мода на женские короткие стрижки, демонстрирующие стройность шеи. Ну и главное – должна была быть в женщине эдакая чертовщинка, нечто наркотическое и либо трагичное, либо порочное. Либо ты богиня, роковая женщина-вамп, в крайнем случае – женщина, переживающая тяжелую драму, либо домашняя клуша, которая никому не интересна.

С целью привнесения в облик драматизма рисовалась фарфоровая бледность и иногда поверх – лихорадочный румянец, глаза густо подводились и раскрашивались тенями для век, тонко заламывались подкрашенные и подщипанные брови, шеи оборачивались многослойными жемчужными ожерельями, играло танго и кипели вулканы страстей.

Долго этот праздник жизни не продлился. После Второй мировой войны женская худоба мужчин не то что не привлекала – ужасала! Вот как описал психологию военного поколения Юрий Герман: «…Покосившись на Ирину Ивановну, дебелую свою супругу, которую он вечно раскармливал, словно индюшку, и бешено ревновал всю жизнь, машинист добавил: «Ты, небось, не способна на такие чувства. В войну и то ухитрялась надо мною измываться. А уж какая была истощенная…».

Страх перед нездоровьем и недоеданием, что в Советском Союзе, что во всем остальном мире, привел к тому, что опять вошли в моду женщины в теле. Даже секс-символ ХХ века Мэрилин Монро, если приглядеться, далеко не тощая.

А вот дальше, после 50-х, когда человечество немного отъелось и отошло от военных передряг, худоба вернулась и продолжает жить и процветать на подиумах. И, очевидно, будет делать это еще не один год в отместку за мучения худышек в XIX веке. Но это не повод расстраиваться и огорчаться для тех, кто выбивается из рамок 90-60-90. Можно всегда сказать: «Я женщина эпохи Ренессанса» – и на вас найдется свой доцент-искусствовед и ценитель прекрасного.

Читать полностью:
Тереза Ренёва

Янины Мельниковой

Жизнь полна стереотипов: блондинка за рулем – обезьяна с гранатой, женщину хлебом не корми – дай языком почесать. Про последних даже афоризм сочинили: если женщина говорит ни о чем, значит ее ни о...